Или Судья по уголовным делам
Главная цель написания данной статьи – это мое искреннее желание получить в России полностью независимое уголовное судопроизводство. И самая последняя, самая нежеланная мною цель – это повод для злопыхателей и любителей покритиковать российские суды.
Итак, речь пойдет об уголовном судопроизводстве, а именно, о судьях, разрешающих уголовные дела. К сожалению, в этой сфере существует наибольший отрыв правовой оценки деяния в приговоре от фактических обстоятельств по делу.
Попробуем разобраться в причинах этого злокачественного явления.
Тем более, что сейчас стали говорить о необходимости упразднения в уголовном праве принципа “презумпции невиновности” и замены его принципом “объективной истины”. Другими словами, имеется тенденция к полному исключению сомнений в виновности человека. Понятно, что этот замечательный принцип “презумпции невиновности” практически игнорируется следствием и судами, не работает и фактически не существует. Но ведь пока он записан в законе – нам есть к чему стремиться.
Сейчас мне укажут на ч. 1 ст. 120 Конституции и на ч. 4 ст. 1 Закона о статусе судей в Российской Федерации, которые гласят, что судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и закону и они в своей деятельности по осуществлению правосудия никому не подотчетны. А также на ст. 10 этого же Закона о недопустимости вмешательства в деятельность судьи.
Да, это безусловно замечательные и правильные положения российского законодательства, но, к сожалению, это лишь декларативные нормы. Необходимо использовать их как цель, стремиться к неукоснительному их соблюдению.
Но есть пока непреодолимые и негласные препятствия, которые превращают уголовное судопроизводство в предсказуемое мероприятие.
Например, не понятно, зачем отвлекать такое большое количество людей для продления срока содержания под стражей обвиняемого? Собирать всех в суде раз в 1 – 2 месяца следствия, тратить время на ожидание полного сбора участников, доставки. Для того, чтобы в течении нескольких минут суд выслушал возражения обвиняемого и его адвоката, согласие прокурора и вынес постановление о продлении этого срока. Как часто суд не продлял срок содержания в следственном изоляторе? Практически, никогда, один раз на миллион. Ведь суд не смотрит на виновность человека. Главное – это тяжесть статьи, предположение следователя о желании обвиняемого убежать от него и оказать давление на свидетелей. Давно уже пора делать это продление заочно, без участия самого обвиняемого, его адвоката, прокурора, следователя и конвоя. Если у кого-то имеются возражения, доказательства, документы и прочее – пускай направляют в суд, а суд будет продлевать срок с учетом этих возражений и документов.
Это лишь маленький пример “объективности” и формальности уголовного судопроизводства.
Одна из главных его бед – это принятие судами предположений следователя в качестве основы обвинительных приговоров. В итоге это порождает низкий уровень расследования уголовных дел. А зачем хорошо расследовать дела? Ведь суд все равно вынесет обвинительный приговор. Следователи так лукаво и говорят: “Разбирайтесь с моими версиями и недочетами по делу в суде…”
А в суде нужно либо действительно по закону разобраться и оправдать человека, либо, закрыв глаза на все недочеты следствия, по возможности их подправив, вынести обвинительный приговор на основании предположений следователя в обвинительном заключении. Не зря же из органов следствия в суд передается и электронная копия обвинительного заключения.
Прокуратура иногда пытается не допустить откровенно надуманные дела, но если обвиняемый уже находится под арестом в следственном изоляторе, то шансов у него на прекращение уголовного преследования, даже при несогласии прокурора, нет. Пройдет месяц-другой, сменится недовольный прокурор или он неожиданно поймет, что может выпустить человека из следственного изолятора, в котором он просидел необоснованно… А ведь когда-то прокуратура уже поддержала ходатайство следователя об аресте и суд его утвердил… Все. На этом обычно и заканчивается благородная инициатива прокуратуры и она сдается – подписывает обвинительное заключение, дело направляется в суд.
Я вполне допускаю, что по ключевым политическим процессам, возможно влияние на суд сверху, но это должно быть исключением, подтверждающим общее правило полной независимости и свободы при принятии решения судьями.
Казалось бы, и норма основного и отраслевого закона имеется, и государством от Президента до Судебного департамента создаются все условия для независимости судей…
Почему же принимаются такие бездоказательные, основанные на предположениях и надуманных доказательствах постановления?
Вы думаете это из-за низкого профессионального уровня судей? Нет. Со знанием немногочисленных источников уголовного права у судей все хорошо. Иногда глаза говорят, что все я знаю, но не могу поступить иначе.
Получается, что нет более завуалированно зависимых профессий, чем следователь и судья.
Давайте посмотрим на факторы, от которых зависят судьи и не могут принимать решения самостоятельно, основываясь лишь на нормах права:
1. Зависимость от системы. Это целая взаимосвязанная цепочка решений должностных лиц, которая начинается с возбуждения уголовного дела и заканчивается обжалованием приговора. Один решил, следующий поддержал и так далее – круговая порука. Никто не хочет выделяться и подставлять других, ведь другие могут так же поступить и с ним. Руководству судьи найти повод для квалификационной коллегии судей при огромном количестве дел и нагрузке не составит особого труда. Да если и будет такой судья с идеальным графиком рассмотрения дел и непогрешимым характером, всегда можно найти недовольных решением, которые и решат судьбу судьи. Поэтому, все строится на взаимной связи и поддержке среди судей, а не на отношении суда к людям, чью судьбу они решают.
2. Статистика. У всех 100% обвинительных приговоров, а у судьи такого-то – 50%! Это значит, что он … Додумайте сами, какое к этому будет отношение у следователей, прокуроров и других стопроцентных судей. Да и вряд ли кому-то дадут даже начать портить статистику, которая показывает всем насколько эффективны наши правоохранительные органы. И никто не понимает, что эта эффективность должна быть объективной, а не искусственной.
3. Угроза обвинения в получении взятки. Действует негласный принцип – освободил человека, вынес оправдательный приговор и все это не посоветовавшись, не согласовав с руководством – ты получил взятку. Иначе, зачем тебе это нужно? Не высовывайся. Видимо, это самый существенный довод для коллег. Ну ведь не может такого быть, чтобы невиновного посадили в следственный изолятор! У него бизнес и родственники богатые – точно, они заплатили за оправдание. И не надо никаких доказательств, ведь иначе не может быть. Этим самым, люди, которым поручено служить закону, служат обвинительной системе уголовного судопроизводства.
В подтверждение моих слов можно проследить судьбу тех немногих судей, которые попытались пойти против системы, руководствуясь именно Законом, нормами права, которые должны защищать людей, проживающих в России. Их заставили добровольно написать заявление о прекращении статуса судьи или, самых стойких, сняли с должности со скандалом и надуманными обвинениями.
Вот что в частности говорит бывшая судья Московского городского суда Ольга Кудешкина: “Судья, именуемый в законе независимым носителем судебной власти, зачастую оказывается в положении обычного чиновника, подчиненного председателю суда. Механизм давления основан на том, что прокурор или другие влиятельные и заинтересованные лица звонят не судье (если только нет каких-то личных связей), а председателю суда. Председатель вызывает судью и начинает сначала мягко, в форме рекомендаций или консультаций, а затем и более жестко убеждать судью принять “правильное”, то есть угодное кому-то решение. Судья же зависим от председателя суда в элементарных вопросах получения квартиры или премий, в вопросах распределения дел для слушания. При желании председатель суда всегда найдет в работе судьи такие недостатки (при существующем навале дел нельзя, например, избежать элементарной волокиты), которые позволят прекратить его полномочия через квалификационную коллегию судей, которую тоже контролируют чиновники от правосудия.
Вот так было со мной и со многими другими судьями Мосгорсуда, которые просто не решаются в этом открыто признаться. Согласно закону уголовное судопроизводство должно строиться на принципе состязательности и равенства сторон, но реально суд до сих пор чаще всего выступает на стороне обвинения. Суд превращается в инструмент сведения политических, коммерческих или просто личных счетов. Никто не может быть уверен, что его дело — будь то гражданское, административное или уголовное — будет разрешено по закону, а не в угоду кому-то.”
Надо сказать, что современные тенденции, направленные на улучшение работы следствия, связанные как раз с продлением стражи, все же обнадеживают, настраивают на лучшее.
Подводя итог, хочется верить, что со временем государственная власть поймёт и изменит всю систему уголовного судопроизводства изнутри, ведь все мы можем оказаться в этом бездушном механизме игнорирования истины.
